Вот и в театре Романа Виктюка увидела вещь, которую хочется посмотреть еще раз. Спектакль не нов, поставлен был еще в 90е годы, а в 2015 уже в новой редакции повторно вошел в репертуар. Но у меня знакомство с ним произошло лишь на прошлой неделе.

 

Мне сложно объяснить себе, почему такой отклик? Ведь и подача материала, с растягиванием и разбиением слов на слоги, и абсолютно не жизненные интонации, которые меня безумно раздражали в других постановках, была для театра традиционной. Сама тема мифа о Федре довольно близко стоит к мифу о Соломее, но одного просмотра Соломеи хватило, а Федры — нет.

Драматургическая основа спектакля — поэтическая драма Марины Цветаевой. Вещь сложная даже для восприятия при чтении с листа. Колюче-шипящие рубленные стихи Марины Ивановны создают ощущение диких зарослей, того леса, в котором охотиться Ипполит с друзьями, и где впервые Федра увидела юношу.

Хвала Артемиде за жар, за пот,
За черную заросль, – Аида вход
Светлее! – за лист, за хвою,
За жаркие руки в игре ручья, —
Хвала Артемиде за всё и вся
Лесное.

Роман Григорьевич Виктюк слегка проредил этот лес, несколько сократив цветаевский текст, но колючек, способных дать представление о трудности преодоления чащи, осталось предостаточно. Были добавлены мостики, облегчающие движение, из отдельно стоящих стихов «Жалоба» и «Послание» цветаевского цикла «Федра»: 

Ипполит! Ипполит! Болит!
Опаляет… В жару ланиты…
Что за ужас жестокий скрыт
В этом имени Ипполита!

Точно длительная волна
О гранитное побережье.
Ипполитом опалена!
Ипполитом клянусь и брежу!

Очень сильным драматургическим моментом ощущались и строки из автобиографических писем Цветаевой, крепко связывающие самоубийство Федры с самоубийством самой поэтессы.

При этом было ощущение, что режиссер придерживался в постановке античного принципа, который был заложен Мариной Ивановной, когда в действие включены хоры, диалог, пантомима, пляска. А главное, ему удалось воспринять и перенести на сцену энергию и страсть произведения, и в передаче энергии и страсти проводниками служат актеры.

Как и в древнегреческих театрах в постановке заняты одни мужчины. Лик Федры носит Дмитрий Бозин. Поклонником Артемиды и женоненавистником Ипполитом выступает Игорь Неведров. В образе  Судьбы, которая у Цветаевой носит имя Кормилицы, предстает перед зрителями Иван Иванович. Постоянно шаманствует Тезей — супруг Федры и отец Ипполита,  в исполнении Антона Даниленко, он ритмически сопровождает  заклинание-камлание всех участников и пластические трансформации «хора», превращающего сцену в настоящий музей. Создавалось ощущение, что перед тобой череда античных древнегреческих скульптур. Потрясающе выразительные сцены.

Очень необычное  и на редкость цельное действо, в котором для меня всё наконец-то сложилось. Браво!