Ницше любил легенду о царе Мидасе, который поймал лесного бога Силена и заставил его дать ответ на вопрос о лучшей человеческой доле. И тот его незамедлительно дал: «Злополучный однодневный род, дети случая и нужды, зачем вынуждаешь ты меня сказать тебе то, чего полезнее было бы тебе не слышать? Наилучшее для тебя вполне недостижимо: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. А второе по достоинству для тебя — скоро умереть». Такова жестокая мудрость Силена. Эта легенда ожила в моей памяти, когда я (признаться, на одном дыхании) прочитала книгу «Так говорил Богомолов».

Как часто можно встретить писателей, которые заигрывают со смертью, страшатся смерти, вышучивают смерть, отвергают, призывают, опьяняются ею или ищут ее в глазах любимой женщины, как Чезаре Павезе, но в этой книге смерть обнажают, принимают, откровенно говорят не только о ней, но и с Ней. Богомолов, в чьем литературном таланте теперь уже никто не станет сомневаться, обладает редким даром. Я назвала бы его «мортальным юмором». В этих текстах нет банальной насмешки над смертью с целью побороть страх, мортальный юмор автора — это инструмент, при помощи которого он возвышается над смертью, а точнее над тремендумом, ужасом, пронизывающим саму мысль о конце человеческого существования. Чтение этих текстов меняет ощущение времени. Медленное проговаривание этих текстов вслух превращается в подобие заклинания. Мир, в который ты вступаешь, обезоруживает правдой. Никто не скажет, что все будет хорошо, никто не подарит букет ванильных аффирмаций, никто не отменит приговор. И если вы, очаровавшись Черной Стюардессой, рискнете сесть в ее самолет, в вашей смерти будете виноваты только вы.

Платоники учили, что «тело — это гробница души». Так говорит и Богомолов: «тело — это клетка, в которой томится птица нашей души». А жизнь — не более чем заточение в этой клетке, открыть которую способна лишь смерть. Тексты пугают и завораживают одновременно. Кто тот 12-летний мальчик, что не может уснуть и просит у матери еще немного каши, потому что ему тоскливо и мир поглощает тьма, а мать отвечает ему: «Спи. А лучше умри»? Кто тот отец, с которого сын должен снять мерки, так как в школе начались уроки «Введения в смерть», где дети будут учиться делать гробы? Почему так хочется смотреть на солнце и видеть в нем огромную незаживающую рану? И как теперь воспринимать звезды на ночном небе, если тебе поведали про «похороны в космосе», и ты знаешь, что это вовсе не звезды, а светящиеся гробы, к которым приделаны мощные светодиоды? Читая тексты Богомолова, невольно попадаешь внутрь его спектаклей, узнавая диалоги из «Волшебной горы» или «Мушкетеров». В одном пространстве сплетаются смерть и любовь, страх и секс, прошлое и будущее, обезоруживающий гиперреализм и соблазняющая мистика, жестокая мудрость Силена и бескомпромиссная философия Богомолова.

АТОС

ты видела, как ловят акулу?

МИЛЕДИ

нет, никогда

АТОС

акула чувствует кровь.

рыбак подрезает рыбе плавник. и бросает в воду…

и акулы собираются мгновенно,

чтобы разодрать раненую жертву в клочья.

любовь — идеальная приманка для смерти.

ибо влюбленный — раненый.

влюбленный — это рыба, у которой подрезали плавник.

смерть чувствует влюбленных

и настигает их мгновенно

Натэлла Сперанская