В своё время я задавал себе вопрос – зачем я прихожу в театр? Чтобы поразмыслить о смысле жизни? Чтобы, как говориться, задуматься о чём-либо? Чтобы найти ответы? Вот зачем?
Задумываться… Мы, конечно «выросли в поле такого напряга, где любое устройство сгорает на раз», но наша реальность гораздо веселее, как было сказано в другой древней книге, «не бойтесь сказок, жизнь страшнее».

Да и ответ на основной вопрос Вселенной давно известен. 42, помните? Вот и я о том же. А если вспомнить, что вечных истин в нашем мироздании не так уж и много, я слышал, что что-то около десяти или что-то вроде того, то картина становится завершённой. Проблема не в том, чтобы открывать новые, а в том, чтобы соблюдать старые.

И вроде бы, что мешает жить так, чтобы тебя вспоминали добрым словом? Что мешает жить так, чтобы, узнав тебя на улице, люди улыбались в ответ? Как оставлять после себя тепло и радость? Да-да, вот и начались действительно серьёзные вопросы…
Но вернёмся к тому, зачем я прихожу в театр. Я прихожу не за смыслами, я прихожу за чувствами.

Это может быть боль, когда происходящее захватывает меня целиком, когда актёр начинает размазывать моё сердце по сцене, я должен вырываться, кричать от боли, умолять прекратить и отпустить, но безжалостный лицедей продолжает превращать мою душу в пыль, а в какой-то момент – я уже слышу «Спасибо, Кэп!» - наступает катарсис и еле живой зритель уходит просветлённым. Больно, жестоко, но способствует.

Это может быть «смех и радость мы приносим людям!» Когда снова падает четвёртая стена, и зритель выходит из зала, благодушно и умиротворённо улыбаясь, потом поднимает глаза к небу и думает – о б-ги, в которых я не верю, как же хорошо! И продолжает улыбаться ещё как минимум часа два.

Это может быть комбинация вышеперечисленного и/или что-то ещё, не важно. А может быть…

А вот здесь я вынужден признать, что не могу дать определение увиденному. Это не трагедия, не комедия, не что-то ещё, что можно описать жанровой принадлежностью, это…

***
Здесь должны быть размышления на несколько часов.
***

Это всего лишь жизнь. Самая обычная жизнь, рассказанная ровно настолько, чтобы история захватывала и ровно настолько, чтобы не сорвать покровы – всё же не всё следует выносить на суд широкой публики.

 

Родион Белецкий честно пытался выспросить всё, добраться до сияющих глубин, но… Не знаю, было ли это так задумано или я наблюдал блестящую импровизацию, не знаю и не хочу знать. Я увидел ту самую настоящую жизнь, которую прожила героиня Ларисы Голубкиной. Почему я не использовал какую-нибудь очередную превосходную степень? Во-первых, они у меня давно закончились, а словарь синонимов я так и не купил, а во-вторых… А надо ли? Надо ли искажать словами то самое Высокое Искусство, которое творилось тем вечером в Камерном зале Театра Российской Армии?