Genius, anima, daemon (греч. Δαίμων), согласно античным мудрецам, есть порождающее начало человека, которое обитает в голове (наиболее божественной части тела) и не уничтожается после смерти. Как отмечает Р.Онианс, поклонение “божественному Августу” (divis Augustus) было ничем иным, как поклонением его genius. Это поклонение ни в коем случае не стоит рассматривать как «культ личности».

Интересно, что отличие свободного человека от раба заключалось в том, что свободный человек полностью доверялся господству СВОЕГО гения, в то время как раб находился во власти ЧУЖОГО.

Безусловно, утрата свободы (прежде всего, метафизической) начинается с полного подчинения чужому гению/даймону. Подчинения, равного добровольному погашению своего внутреннего пламени (я не случайно говорю о «пламени» — мощь гения проявляла себя как пламя).

Например, когда человек пребывает в состоянии влюбленности, очарованности, вдохновленности, он подчас оказывается именно в подчинении чужому гению. Вместо встречи двух огней происходит поглощение одного огня другим. Бывает иначе. Когда пламя достаточно сильно, влюбленность делает его еще более свободным и неугасимым. И тогда восхищение, преисполняющее нас при встрече с великой поэзией, музыкой, философией, позволяет пережить нуминозный опыт. За формами поэтической инкантации или за философскими идеями мы начинаем видеть не человека с его именем, суммой прожитых лет, грузом личных воспоминаний, а его genius, которому суждено «выйти из смерти живым». Онианс также настаивает на том, что гений одного человека не равен гению другого. Ссылаясь на Плутарха, он пишет, что Антоний проигрывал Октавиану в любом состязании лишь по той причине, что гений Антония испытывал страх перед гением Октавиана.

Сильное влечение одной личности к другой либо их взаимное влечение обусловлено даймоническим притяжением. Мы часто говорим о чьей-либо харизме, это упрощенное, но, тем не менее, правильное понимание силы genius.

Когда мы называем человека «гениальным», мы всего лишь хотим подчеркнуть, что мощь его гения проявлена в высочайшей степени (надо подчеркнуть, что гений есть у каждого человека, но далеко не каждый позволяет ему проявиться). Попадание под влияние чужого гения не всегда следует рассматривать в негативном ключе, поскольку именно это влияние и может подтолкнуть человека к обретению собственного пути, однако для этого нужно быть достаточно сильным, устойчивым и независимым, ибо в противном случае гипнотическое воздействие может привести к полному растворению. Хочет ли знать океан о крупицах растворившейся соли в его извечных водах?

В греческой религии “гению” соответствует «даймон». Гений также есть anima, принцип жизни, жизнепорождающее начало. Вопреки той путанице, которая возникла благодаря аналитическим психологам, animus представляет собой основу сознания, ответственную за чувственное восприятие. Как пишет Онианс: «Сознание, включая все оттенки мыслей и эмоций — удел animus. Обдумывать какое-то дело означает «держать его в своем animus», обратить на что-то внимание — «повернуть свой animus».

В суфизме есть понятие «фана фи’ш-шейх», которое можно перевести как «исчезновение в мастере», полное растворение в нем. Когда Руми обращается к мастеру Шамсу Тебризи со словами: «Я уничтожен пред Тобою, так что нет ни следа меня”, он демонстрирует именно достижение состояния «фана фи’ш-шейх». Но это не конечная ступень на пути суфия, поскольку «фана фи’ш-шейх» — лишь подготовка к «фана' фи'ллах», исчезновению в Боге. Подобным же образом многие (под ними я на этот раз подразумеваю людей, не имеющих никакого отношения к суфийской традиции) склонны исчезать в своих учителях, кумирах, возлюбленных, покидая свой внутренний центр, растождествляясь с бессмертным и нерушимым началом их самих (genius, anima, daemon). Думаю, что не сильно ошибусь, предположив, что в случае встречи Платона с Сократом произошло именно «исчезновение в мастере», ибо отличить теперь , где Сократ, а где, собственно, Платон, предавший огню созданные им трагедии, невозможно.

В книге «Античная философская теология» Г.В. Хлебников пишет:

«Многие современники отмечали парализующее или, как они это называли, медузиющее воздействие Сократа на своих собеседников, но секрет и механизм этого феномена до сих пор детально не исследовался. В связи с этим эвристичной представляется статья Г.Тарранта, в которой на основании анализа новейшего критического издания Марком Джойелом диалога Платона «Феаг» показана решающая роль именно личного пребывания обучающегося вблизи харизматической личности Сократа (т.е. любого аналогичного Учителя) для инициации успеха пайдейи. Более того, Таррант показывает, что причиной такого влияния античного философа на свое окружение является не столько он сам, сколько действующая через него сила божества».

Daemon или genius Сократа восхитил, а затем и поглотил genius Платона; произошло то, что обыкновенно происходит в «фана фи’ш-шейх».

Натэлла Сперанская. Из черновиков к книге «Фигуры теофании. Очерки о возрождении Античности».