«ЧЕЛОВЕКОВЕЩЬ»

Объектно-ориентированные онтологии ставят в центре бытия вещь, лишая человека его привилегированного доступа к этому центру. Люди пребывают в реальности наравне с морскими ежами, бутылками Колы и пачкой контрацептивов. Все лежит на одной плоскости. Ничто не обладает особым статусом. Все равно всему: рулон обоев и молитвенные четки, катушка ниток и готический собор, яйцо Фаберже и средство от тараканов. Человек — такая же часть мира, как носовой платок или резинка для волос. Все что угодно может стать субъектом. Иерархии больше не существует.

«Может ли человек поставить себя на место снегоочистителя, асфальта или хурмы?» — задается вопросом Иен Богост. Современный человек измельчал до такой степени, что его больше не занимают по-настоящему глобальные вопросы. Даже его онтология и та стала «крошечной» (см. «крошечная онтология» Богоста, которая считает, что бытие настолько просто, что его может объяснить надпись на футболке). Хотя нельзя не признать, что изначально адепты объектно-ориентированной онтологии задавались фундаментально важным вопросом: «Существует ли реальность за пределами человеческого мышления?» Попытки Юджина Такера дать на него ответ куда более интересны, чем потуги спекулятивных реалистов. Они интересны уже потому, что Такер не ставит себя на место снегоочистителя или хурмы и старается найти по-настоящему неожиданный ракурс.

«Конец человеческой исключительности» - не просто название книги Жана-Мари Шеффера, а уже приговор времени. Признак пост-антропологической эпохи.

Именно поэтому сегодня, когда на место человека претендуют отнюдь не человеческие создания, как никогда важно вернуться к концепции «универсальной личности». Под какими только именами сегодня не появляется homo universalis: полимат, мультипотенциал, неогенералист, универсал, междисциплинарная личность и т.д. Сделать воспитание такой личности целью современного образования — это единственный шанс спасти человека от окончательной утраты смысла его существования и роли в истории и развитии самого человеческого рода. Кажется, мы совсем забыли, что слово «университет» происходит от лат. universitas, т.е. «универсальный», «целостный».

В одной из своих ранних статей философ и антрополог Тобиас Рис рассказывает об AI100, группе ученых из Стэндфордского университета, и ссылается на отчет, составленный ими в 2016 году. Этот документ сообщает о достижениях Искусственного Интеллекта за последние десятилетия, а также прогнозирует его достижения в ближайшем будущем. Рис подчеркивает два существенных недостатка этого отчета: во-первых, в группу ученых не вошел ни один социолог, который сумел бы описать влияние Искусственного Интеллекта на общество, а во-вторых, ученые даже не задаются вопросом, что значит быть человеком в эпоху интеллектуальных машин.

В первом случае мы сталкиваемся с проблемой отсутствия междисциплинарного подхода, во втором — с очевидным результатом этого отсутствия. Рискну предположить, что ситуация в Силиконовой долине еще хуже. На повестке дня давно не человек, не общество, а машина, вещь. Человек тоже становится вещью, одной из многих. И однажды эта вещь будет признана изношенной и отслужившей свой срок.

В ВАКУУМЕ ЦЕЛЕЙ И СМЫСЛОВ

Современный мир остро нуждается в полиматах, владеющих широким спектром междисциплинарных знаний. Проблемы, с которыми мы сегодня сталкиваемся, требуют всестороннего и многогранного подхода. Мы больше не можем ограничиваться узкой специализацией. Сегодня только интегративное мышление и междисциплинарные навыки способны стать ключевыми в решении вопросов и вызовов, которые ставит перед нами 21 столетие. Я совершенно уверена в том, что полиматическое мышление способно устранить имеющийся сегодня раскол между гуманитарными науками и технологиями и остановить фрагментацию академических дисциплин, а в широкой перспективе — положить начало новому Ренессансу.

 

Михаил Эпштейн справедливо отмечает: «Микрософт и Гугл, как технические корпорации сами по себе не способны определить человеческие смыслы того, что они производят. Образуется вакуум человеческих смыслов и целей». Именно поэтому уже упомянутый Тобиас Рис и внедряет философов и художников в крупнейшие мировые корпорации, чтобы они вместе с инженерами и технологами сформировали новую идею человека. Это метод, который, по моему убеждению, способен полностью трансформировать не только сферу бизнеса, но и образовательную парадигму.

Важно отметить, что Рис демонстрирует революционный подход к таким областям, как Искусственный Интеллект и синтетическая биология, предлагая воспринимать их как философские и художественные «лаборатории», где формируются новые концепции человека, политики, понимания природы и технологий. То, что традиционно связывалось с главными задачами гуманитарных дисциплин, в центре которых находился человек, сегодня переместилось в области естественных и технических наук. Гуманитарные науки перестали отвечать на вопрос: «Что такое человек?» Точнее они перестали отвечать на вопрос: «Что такое человек в нынешнем мире, каковы его отношения с природой, с технологиями?» Они больше не учитывают ни происходящие трансформации, ни контекст, на фоне которого они происходят, а значит, они дают старые ответы. Но именно вопрос о том, что значит быть человеком, сегодня является фундаментальным и ключевым.

ФИЛОСОФИЯ AI

Можно сказать, что постепенно из технологии Искусственный Интеллект превратился в идеологию, в философию. То, как с его появлением изменился онтологический статус человека и как это повлияло на новейшие интеллектуальные течения (уже упомянутая ООО, спекулятивный реализм и другие направления, лежащие в русле post-human studies), не оставляет никаких сомнений в том, что это так.

Интересно, что все мифы о сотворении мира заканчиваются на сотворении человека, словно это и было конечной целью. Человек как венец бытия. Ответ на вопрос «Что такое человек?» каждая эпоха дает свой. Сегодня, в эпоху Цифровой Революции и умных машин, которую некоторые философы уже называют постантропологической, как никогда важно вновь поставить этот вопрос. Граница между человеком и машиной, между биологией и технологией постепенно стирается, нас пугают апокалиптическими сценариями, в которых человеческому виду грозит порабощение Искусственным Интеллектом или полное уничтожение, поскольку его место уже торопится занять Homo Deus, человекобог, обладающий способностями не только моделировать новые виды растений и животных, но и создавать других человеческих существ.

Цифровая Революция и Искусственный Интеллект стали настоящим потрясением для нашего мировосприятия и мышления. Подход Тобиаса Риса к ИИ как к философской области, полностью обоснован. Лаборатории и компании ИИ — это (пока) непризнанные, но самые мощные философские лаборатории, в которых разрабатываются новые идеи человеческого бытия, политики, понимания природы и технологий. Такие глобальные игроки, как Open IA, Facebook, Microsoft, Google должны осознать всю философскую ответственность, которая на них возложена. О философской ответственности говорит и французский философ Ксавье Пави. Продвигаемая им идея «ответственных инноваций» означает, что инноваторы должны обучаться философии и развивать в себе философский взгляд на новые технологии, чтобы понимать, какую ответственность они несут, разрабатывая программы по развитию ИИ, занимаясь нанотехнологиями и т.д.

Существует мнение, что цифровую революцию, вызвавшую радикальную смену парадигмы, следует относить не просто к технологическим революциям, но, прежде всего, к революциям духовным. 

Этого мнения, в частности, придерживается итальянский писатель Алессандро Барикко, который рассматривает Цифровую Революцию как «движение почти инстинктивное, резкий поворот мышления. Реакцию на шок двадцатого века. Интуиция велела бежать от этой разрушительной цивилизации, а путь к бегству был открыт в первых лабораториях computer science».

Есть и другая точка зрения, согласно которой речь нужно вести о бегстве не от разрушительной цивилизации, а от «человеческого, слишком человеческого». Конец человеческой исключительности, нечеловеческая антропология, post-human studies, восприятие старости как болезни, от которой нужно вылечиться, поиски цифрового бессмертия (эмуляция мозга, т.е. перенос сознания на неорганический носитель), стремление преодолеть естественную физическую смерть, биохакинг, расширение возможностей и способностей человеческого тела, киборгизация, превращение Искусственного Интеллекта из технологии в идеологию и т.д. — все эти идеи возникли именно в эпоху Цифровой Революции и являются признаками глубинного онтологического поворота.

Безусловно, «умные машины» занимали человечество еще со времен Античности. Вспомнить хотя бы древнегреческого бронзового робота (лучше сказать автоматона, так как, строго говоря, слово «робот» появилось только в 1920 году, в пьесе Карла Чапека) по имени Талос. Согласно легенде, он был создан для защиты матери царя Миноса Елены. Талос трижды в день обходил по кругу весь Крит, высматривая неприятелей. Замечая подозрительную активность, он принимался бросать в недругов гигантские валуны, а порой прыгал в огонь, чтобы раскалить докрасна свое бронзовое тело, а потом набрасывался на врага, зажимал в смертельных объятиях и сжигал его заживо. Средневековье также славилось своими причудливыми автоматонами, чье описание можно встретить в «Книге о Ланселоте Озерном». А легендарный Механический парк в Эдене был населен не только механическими птицами и животными, но и андроидами. В конце 15 века в Европе появилось много автоматонов религиозного характера: механические фигуры Христа, а также дьявольской свиты обнаруживались даже в церквях. В эпоху Возрождения великий Леонардо да Винчи сконструировал робота-рыцаря, облаченного в доспехи. Он умел совершать простейшие движения, вроде способности садиться, вставать, поворачивать голову, двигать руками. 18 столетие известно загадочными андроидами часовщика Пьера Жаке-Дро, которые находятся в рабочем состоянии по сей день. Это девушка-музыкант, играющая на органе (примечательно, что андроид имитирует дыхание и смену эмоций), мальчик-художник и мальчик-писарь.

Так что, по сути, человечество давно было готово к появлению ИИ, андроидов и прорывных идей, связанных с переосмыслением человеческих возможностей.

Вопрос только в том, как мы смотрим на ИИ: как на помощника человека или как на его замену? В соответствии с характером ответа возникают всем знакомые сценарии: один пессимистический – о восстании машин и уничтожении человечества, другой оптимистический – ИИ поможет человечеству встать на новую ступень развития. 

Психолог Алан Гарнэм подчеркивает, что «главным направлением развития, обусловившим появление ИИ, были попытки создать машины, которые избавили бы людей от монотонного умственного труда и в то же время устранили некоторые человеческие ошибки». Разумеется, этот взгляд принадлежит человеку, смотрящему в будущее с большой надеждой на то, что оно будет лучше настоящего.

КОГО ЖДЕТ ЮВАЛЬ ХАРАРИ?

Юваль Харари убежден в том, что как только мы научимся посредством новых технологий программировать разум человека, Homo sapiens исчезнет с лица земли. Идея Харари такова: исчезновение Homo sapiens означает не что иное, как его превращение в Homo Deus, то есть на место Человека разумного придет Человекобог, киборг, обладающий такими сверхспособностями, как возможность создавать и проектировать живых существ (не только растения и животных, но и человека) и победа над смертью. В целом, все свойства и способности, когда-либо приписываемые божественным существам, будут доступны Человекобогу. В том числе, и бессмертие.

Юваль Харари

Еще одна ключевая идея Харари — датаизм. Согласно ей, любое создание — от яблока до стрекозы, от собаки породы Доберман до человека — представляет собой всего лишь систему обработки данных (Data). И человек уже не способен эффективно анализировать и обрабатывать тот колоссальный поток данных, которые его окружают. Зато с этой задачей превосходно умеют справляться машины, алгоритмы. Отсюда недалеко и до прогнозов Харари о появлении лишнего класса людей, чьи рабочие места заберут роботы.

Датаизм видит смерть как обыкновенный технический сбой. Проблема смерти в этом ракурсе – чисто техническая, и скоро человечество сумеет ее решить. 

Разумеется, при помощи биоинженерии, киборг-инженерии или инженерии неорганических существ. Борьбу со старостью и смертью Харари считает одной из главных задач этого столетия. Для него смерть лишена метафизической тайны, человек приравнен к механизму, которому свойственны поломки, а значит, необходим ремонт. Надо отметить, что целостное, холистическое мировосприятие мы утратили еще в 18 столетии, когда начали воспринимать как машины не только человеческих существ, но и саму вселенную, чье познание стало фрагментарным, раздробленным, дисциплинарным. Появление специалистов с «микроскопическим видением» было неизбежным.

Вообще алгоритм — это ключевое понятие у Харари. Нынешнее столетие он называет веком доминирования алгоритмов. Эмоции, ощущения, чувства, желания — все это биохимические алгоритмы обработки данных. Машинные метафоры по отношению к сознанию, мышлению и когнитивным процессам, используются многими учеными, сторонниками механического взгляда на человека. Например, Рэй Курцвейл указывает на внешнее сходство нейронных и электронных сетей и считает, что мозг занимается обработкой данных, подобно компьютеру. А раз процесс обработки данных может быть алгоритмизирован и преобразован в воспроизводимый код, полная эмуляция мозга возможна. Физик-теоретик Энтони Гаррет Лиси, также считающий мозг биологической машиной, уверен в том, что уже скоро компьютер научится имитировать его работу и достигнет поистине сверхчеловеческих возможностей. И как только это случится, машина тут же включится в конкурентную борьбу с человеком.

«Может ли машина думать?» — вопрос, над которым бьются все исследователи и эксперты по ИИ. Профессор психологии Арнольд Трехуб дает на него отрицательный ответ, объясняя это тем, что у машины не может быть своей точки зрения. В свою очередь, сооснователь и директор Института исследования гуманитарных наук и технологий при Стэнфордском университете Кит Девлин предупреждает:

«Вот где опасность: машины, которые могут принимать решения, но не думают. Принятие решений и мышление — не одно и то же, нам не следует путать эти два понятия».

Сразу хочется вспомнить яркий заголовок, облетевший множество страниц в мае этого года: «Управляемый искусственным интеллектом дрон впервые убил человека». Инцидент произошел еще в 2020 году, однако известно о нем стало лишь недавно. Журнал New Scientist со ссылкой на исследование ООН сообщил о том, что находившийся в автономном режиме работы военный квадрокоптер, впервые в истории убил человека. Происшествие случилось во время вооруженного конфликта в Ливии. Это пример машины, которая способна принимать решения, но не способна думать, тем более, если речь идет о задачах высшего когнитивного уровня.

Автор книги «Сердце машины. Наше будущее в эру эмоционального искусственного интеллекта» Р.Йонк задается вопросом:

«Есть ли в том, чтобы быть человеком, нечто священное?»

Не будет преувеличением сказать, что от нашего ответа на этот вопрос зависит место человеческого существа, с одной стороны, сведенного к вещи, объекту, а с другой — вытесняемого машинами, претендующими на статус Homo Deus.

Получится ли у нас отвоевать свою привилегию быть человеком?

Натэлла Сперанская